Июнь 1941 года. Самое тяжёлое время для всей страны. Танковые клинья пробивали плохо организованную оборону Красной Армии, уничтожали всё на своём пути. Немцы не считались со своими потерями, они рвались к Москве. Для этого у них имелись все ресурсы: сухопутная и воздушная техника, мощная армия. Они были пьяны от удач первых дней войны. Считали, что уничтожив авиацию противника на аэродромах, не дав ей даже взлететь, они выиграли всю войну. Они забыли, что русские – это не французы и не англичане. У русских своя особая пружина. Как у каждой пружины, у них есть свой предел, до которого она может сжаться. Но она всегда «выстрелит».
«Летающая лодка» старшего лейтенанта Жумашева пробиралась через плотные облака, направляясь к финскому аэродрому Лиинахамаре.
- Лёха, подходим к месту.
- Понял, Саня. Вон смотри! Разрыв в облаках. Мы над портом.
- Ага. Сейчас сфотографирую.
Самолёт снизился до нижнего края облачности.
- Готово. Теперь к аэродрому подойти нужно.
- Поздно. «Мессеры» прибыли. Уходим в облака.
Единственная защита в воздухе для них была плотная облачность.
- Саня, что ты успел разглядеть в порту?
- Там стоял какой-то крупный корабль в окружении мелких. Если так прикинуть, крейсер и эсминцы.
- Сфотографировать успел?
- Конечно!
- Хорошо. Докладываю на базу. «Ромашка», ответь «Кедру».
- «Кедр», я «Ромашка». Что у вас?
- В порту Лиинахамаре замечен крейсер противника в окружении шести эсминцев. К аэродрому подойти не удалось, преследуют «мессеры». Возвращаемся на базу.
- Возвращайтесь, «Кедр».
Сафонов склонился над картой.
- Вячеслав Валерьевич, смотри сюда. От аэродрома до порта расстояние маленькое, истребители появятся над нами через десять минут. За это время мы даже приблизиться не успеем для успешной атаки. Я предлагаю сначала атаковать аэродром, а уже потом порт. На аэродроме использовать штурмовики, в порту – торпедоносцы и пикировщики.
- И заходить со стороны солнца, чтобы их слепило.
- Правильно. Погоду на завтра обещают такую же, а к обеду поднятие ветра. Так что вылетаем в четыре ноль-ноль.
Штурмовики шли парами над верхушками деревьев, истребители чуть выше и сзади. Немцы не ожидали, что на них обрушится столько самолётов. Пара «мессеров» пыталась взлететь, но были уничтожены на взлётке, тем самым перегородив остальным самолётам возможность вылета. Двенадцать штурмовиков кружили над аэродромом, как смерч, уничтожая самолёты и технику. Зенитчики отчаянно защищали остатки самолётов, но ничего сделать не могли.
- Ребята, выходим из боя! Идём домой! «Ромашка», ответь «Гвоздике».
- «Ромашка» слушает тебя, «Гвоздика».
- Задание выполнено, идём домой.
- Молодцы, «Гвоздики»!
- «Гвоздика», это «Пион», прячьтесь в облака, на хвосте «мессеры».
- Понял вас, «Пион»! Уходим.
- «Пионы», в атаку!
Настала пора защищать штурмовиков. Бой был неравный: против восьми «Яков» выступали шестнадцать «Мессеров». «Яки» кружили, как ястребы, их укусы были болючими: к концу боя пять «мессеров» упали на землю, у наших три самолёта были повреждены, но смогли долететь до базы.
Атака на порт началась через двадцать минут после атаки на аэродром. «Илы» шли волной на крейсер, который пытался маневрировать. Его зенитные орудия трещали без умолку. Казалось, что трассы снарядов прошивают самолёты насквозь, но они не падают, как заговорённые.
- Акимыч, твой выход. Мы отвлечём его.
- Спасибо, Гена! Я пошёл!
Акимов выровнял самолёт на середину судна и пустил торпеду.
- Пошла, родимая!
Он собирался уже отворачивать в сторону, когда в нос ударила очередь зенитных снарядов. «Ил» вспыхнул и стал заваливаться на правое крыло. Акимов пытался направить самолёт на ближайший эсминец, но «Ил» всё сильнее кренился вправо. Торпеда, выпущенная Акимовым, попала в борт крейсера в момент, когда самолёт коснулся крылом воды. Всё произошло очень быстро, на глазах у всех атакующих.
Крейсер от полученных повреждений стал быстро погружаться. Самолёты вышли из боя и повернули на базу. Капитан Синцов передал на базу:
- «Ромашка», я «Сосна». Крейсер уничтожен. Наши потери: погиб экипаж капитана Акимова. Мной замечена неизвестная подводная лодка в подводном положении.
- «Сосна», я «Ромашка». Возвращайтесь на базу.
- Есть вернуться на базу.
Вечером шёл разбор полётов. Синцов возмущался:
- Почему не разрешили атаковать подлодку? Мы бы её быстро на дно опустили!
- А ты уверен, что лодка была немецкая?
- А чья же ещё? Конечно, немецкая!
- Ты нарисовать сможешь расположение кораблей и этой лодки? Хотя бы палочками.
- Конечно, могу! Смотрите, вот эти семь – это корабли, они были параллельно друг другу, а лодка была вот так вот, почти поперёк их курсу.
Все присутствующие улыбнулись. Синцов посмотрел на них обиженно:
- Что вы смеётесь надо мной? Я ведь правильно нарисовал?
Сафонов широко улыбался:
- Алексей, а как ты думаешь, почему лодка была поперёк немецкого строя?
Синцов силился понять, в чём заключается подвох вопроса.
- Она пропускала корабли мимо себя.
- Нет, Алексей, не пропускала, а целилась.
- Это Вы, товарищ подполковник, пытаетесь мне сказать, что лодка была наша?
- Да, Лёша, именно это я и хочу тебе сказать.
- Так, а что она там делала?
- Охотилась. А мы ей всю рыбу распугали. Но один эсминец они всё-таки повредили.
- Какой же я балбес!
- Не переживай! Со всеми случается! Теперь давайте о серьёзном. Вы все уже знаете, что сегодня погибли экипаж торпедоносца капитана Акимова. Это командир эскадрильи капитан Акимов Борис Евграфович, штурман лейтенант Семячкин Александр Вячеславович, стрелок-радист сержант Бестимеев Василий Алибабаевич и стрелок старшина Васильченко Михаил Ефремович. Это был их первый бой, и они с честью выполнили свой воинский долг перед Родиной!
Синцов почти всю ночь не спал. Ему не давал покоя аэродром подскока, с которого немецкие истребители вылетали на перехват наших бомбардировщиков, неся им большие потери. Он на сотый раз просматривал карту этого аэродрома, уже знал все его окрестности, особенности ландшафта. Казалось бы, всё изучил, но что-то ускользает от внимания, какая-то малюсенькая деталь, способная изменить отношение к самой ситуации. Он закурил, выпускал синие клубы дыма через нос и думал, думал, думал…
- Командир, ты хоть ложился сегодня?
Оказывается, проснулся штурман.
- Нет, не ложился. Мне не даёт покоя этот аэродром. Вокруг него понатыкано стволов зениток, как будто они охраняют центр Хельсинки. Не подобраться к нему никак.
- А зачем подбираться? Надо в наглую сесть на взлётку, а потом уйти через обрыв.
- Через какой обрыв?
- Ну ты сам посмотри: один тупик взлётки прикрывают горы, там не уйдёшь и не взлетишь.
- Да это понятно!
- Тогда смотри на другой тупик той же взлётки. Что видишь?
- Но там же обрыв метров четыреста!
- Что и требовалось найти.
- При чём тут обрыв?
- Ты не понял?
- Н-нет…
- Смотри на примере стола: моя рука – самолёт, стол – взлётка. Летим, значит, к аэродрому. Начинают стрелять зенитки. Мы дёргаем самолёт, как будто в нас попали. Начинаем снижаться. Зенитки умолкают. Они считают, что мы сядем и сдадимся. Мы присаживаемся как можно ближе к горной части тупика, и рассыпаем «ёжиков». С середины взлётки начинаем набирать скорость, потом ныряем в пропасть и уходим. В это время нужны будут бомбардировщики, летящие на задание.
- Гениально! А я всю ночь сообразить не мог, как уйти от зениток, а потом от «мессеров».
- Командир, давай-ка ложись спать, у тебя ещё есть пара часов.
- Спасибо тебе, Саня! Как всё просто получается!
- Ладно, ладно! Дарю! Пользуйся! И ложись уже спать! Время идёт!
Источник: Записки разведчика
Свежие комментарии