Начиналось 174 заседание Совета Безопасности ООН. Тихие коридоры штаб-квартиры в Лейк-Саксесс заполнила обычная пестрая толпа дипломатов, студентов, экспертов по любым вопросам и домохозяек, которым больше нечем себя занять. Полная матрона в шляпе для пикников, как будто сошедшая с одной из карикатур Хелен Хокинсон (Helen Hokinson), игриво спросила у ооновского охранника: "Как пройти к Большому вигваму?". В одном из главных залов заседаний здоровенный детина с молотом в руках подошел к боковой стене и начал долбить ее. Четырехдюймовые бетонные блоки крошились под его ударами. Вскоре в варварски разрушенной стене уже зияло громадное отверстие.
Этот здоровяк не был, как утверждали некоторые остряки, Андреем Андреевичем Громыко. То был каменщик, который по указанию начальника пожарной охраны ООН проделывал новый выход. Однако когда он закончит свою работу, в зале появится еще одна дверь, через которую Громыко сможет демонстративно покидать заседания.
Голос
На Андрея Громыко возложена особая миссия – срывать работу ООН, прибегая к любым уловкам: от пространных обличительных речей и процессуального крючкотворства до лаконичного "нет" и демонстративного ухода с заседаний. И в качестве постоянного представителя Советского Союза в Совете Безопасности он выполняет эту задачу с умением, выводящим из себя его визави.
Громыко (произносится с окончанием как у «Топека»), даже в большей степени, чем Гарри Трумэн, заставил американцев осознать, что право вето - это страшная сила. За 14 месяцев мы услышали 10 российских вето. До этого ни одна держава не решалась пойти против воли, изъявленной большинством Совбеза. Две недели назад мы стали свидетелями вето номер одиннадцать. Члены комиссии ООН по ситуации на Балканах сообщили, что коммунисты из граничащих с Грецией стран оказывают помощь греческим партизанам-коммунистам. США выступили с предложением направить наблюдателей в пограничную зону. Громыко сразу же наложил на него вето. На прошлой неделе Громыко появился в Совбезе, чтобы обосновать свою позицию. Судя по его аргументам, можно было подумать, что он выступает не перед искушенными коллегами по Совету Безопасности, а перед легковерными либералами типа Генри Уолласа (Henry Wallace).
Вокруг стола в форме подковы, за табличками с названием своих стран восседали стражи мира во всем мире. Их окружали помощники, готовые при первой необходимости прийти на помощь и закрыть амбразуру спасительными справочными данными. В сине-белом свете неоновых ламп Андрей Громыко – выпрямив спину, в строгом "банкирском" костюме - зачитывал свое заявление хрипловатым монотонным голосом, который некоторые американки находят весьма сексуальным.
Андрюша и волк
Андрей ГромыкоПерескажем вкратце его заявление: в неурядицах на границе следует винить правительство Греции. Военные миссии иностранных государств (то есть США и Великобритании) должны быть выведены из страны. Вопрос о предоставлении Греции экономической помощи иностранными государствами (то есть США) должен решаться на комиссии с участием России. Иначе Греция превратится в зависимое государство. (Позже Громыко - который усердными занятиями довел свой английский до совершенства, хотя большую часть времени упорно говорит по-русски - ткнул карандашом в сторону переводчика и сказал, что имел в виду "порабощение", а не "зависимость"). Вмешательство Болгарии, Югославии и Албании - это "миф. Интервенцию в кустах не спрячешь". Громыко в присущей ему манере вдалбливал в головы слушателей свои аргументы, повторяя их до бесконечности. В основе его доводов лежала великолепная в своей простоте уверенность: коммунистические догмы - это истина в последней инстанции, и она обязательно восторжествует. Его окружала неуловимая аура чужеродности, как будто он был пришельцем с другой планеты, явившимся к нам в коконе из ее атмосферы, нисколько не похожей на нашу.
Представитель США Хершель Джонсон (Herschel Johnson) воскликнул: "Так значит злой греческий волк-фашист угрожает невинным младшим братикам-славянам из Албании! Забавно, можно подумать, что сказка стала былью". Члены Совбеза проделывали свои "па" автоматически - подобно актерам, в сотый раз исполняющим до боли знакомую «трагедию положений». Они проголосовали против всех предложений Громыко, параграф за параграфом, и только бледная рука поляка Оскара Ланге (Oscar Lange) поднималась «за» вместе с рукой его советского коллеги. Позже Колумбия предложила в качестве компромисса создать новую слегка видоизмененную Комиссию по ситуации на Балканах. Громыко сказал, что предложение Колумбии - ни что иное, как прежняя резолюция США, только "с вымытой головой, новой укладкой, напудренная и накрашенная".
Громыко одним из первых покинул зал заседаний. Он как всегда держался неестественно прямо, словно аршин проглотил, наклонив вперед голову, с непроницаемым выражением лица. Советская «машина номер один» подъехала к подъезду. Шофер улыбнулся, блеснули железные зубы, и Громыко исчез в облаке выхлопных газов и таинственности.
Человек без лица
Для многих граждан США Андрей Громыко стал практически нарушителем семейного спокойствия. Для них он - живое воплощение апокалипсической злонамеренности России. Он рядом с нами - прогуливается по Пятой Авеню, сидит на последнем ряду в кинотеатре "Транс-Люкс" на углу Мэдисон-авеню и 60-й улицы, вглядываясь в кадры кинохроники. Фред Аллен (Fred Allen) отпускает в его адрес шуточки. И все же он остается человеком без лица.
О его жизни известно очень мало. Российские церберы-цензоры не допускают утечки даже самой элементарной личной информации. Недавно один журналист, который хотел написать биографический очерк о Громыко, обратился к нему за помощью. "Моя личность меня не интересует", - обрезал его Громыко. Однако один факт известен доподлинно, и его не следует оставлять без внимания: Москва разослала по всему миру немало таких Громыко.
Андрей родился в 1909 году в расположенном недалеко от Гомеля селе Громыки, 90% жителей которого носят фамилию Громыко. Он учился на экономическом факультете, в 1936 году закончил аспирантуру, преподавал в московской Академии наук. В 1939 году его внезапно сделали заведующим Американского отдела Наркомата иностранных дел, а затем бросили в самое настоящее дипломатическое пекло - назначили советником посольства СССР в США. То были опасные времена, и Молотов в конечном итоге решил не продвигать по службе дипломатов старой школы, бывших меньшевиков (Майского, Трояновского, Сурица и пр.), а вывести на авансцену более молодых и надежных товарищей. Так в 1943 году Громыко стал преемником «западника» Максима Литвинова, вручив в овальный кабинет Белого дома верительные грамоты Франклину Рузвельту в качестве нового посла в США. Громыко в то время было 34 года, и он производил впечатление человека, не знающего разницы между демаршем и контрмаршем. Это был типичный «дипломат нового типа».
Человек без памяти
Андрей ГромыкоДо появления Громыко хороший дипломат должен был быть кем-то вроде художника с утонченным вкусом и богатым воображением, в равной степени умеющего без подготовки дать ядовитую отповедь враждебному правительству и сочинить изящный комплимент леди необъятных размеров. Однако Громыко ведет себя в дипломатической среде и в залах Совбеза с грацией робота-мизантропа. Говорит он резко, держится отчужденно, совершенно лишен воображения, а также права (и, судя по всему, желания) мыслить самостоятельно. Он не принимает ни одного решения, не посоветовавшись с Москвой. Его дипломатическая деятельность сводится к буквальному исполнению воли Москвы вкупе с пересказом передовиц "Правды". Ему помогают физик Дмитрий Владимирович Скобельцын (Комитет по атомной энергии), экономист Александр П. Морозов (Экономический и социальный совет) и генерал-лейтенант Александр П. Васильев (Военно-штабной комитет). Громыко работает так же усердно, как и все члены его команды. "О! - сказала как-то г-жа Громыко, отлично знающая, что у коммунистического труда должна быть своя иерархия. – Андрей, конечно, много работает, но все же не так много, как Вышинский, и тем более Молотов".
Многие ооновские дипломаты понимают: чтобы определить, к какому разряду людей относится Громыко, необходимо осознать, что он не только представляет собой новый тип государственного деятеля, но и является прототипом новой человеческой расы.
Писатель Артур Кестлер (Arthur Koestler) в книге "Слепящая тьма" (Darkness at noon), рассказывая об упрямых зашоренных людях, выросших под железной пятой революции, так описывал эту новую расу: "Поколение это вступило в сознательный возраст после потопа. У него нет воспоминаний, которые привязывали бы его к прошлому исчезнувшему миру. Люди этого поколения родились без пуповины... У них бесцветные равнодушные голоса... они никогда не улыбаются... у них совершенно отсутствует чувство юмора... им чужды как легкомыслие, так и меланхолия... это поколение современных неандертальцев".
Йог и комиссар
Андрей Громыко является практически безупречным представителем расы нового палеолита. В 1917 году, когда коммунистическая партия начинала свое кровавое восхождение к вершинам власти, Громыко было восемь лет. У него, как и у миллионов его современников и последующих поколений, не было ни одной игрушки, мечты, книги или идеала, которые так или иначе не были отмечены печатью вездесущей коммунистической идеологии. То, что подобные люди существуют, и то, что они занимают властные позиции, является одним из самых значительных явлений современного мира. Громыко не принадлежит к плеяде комиссаров 1920-х годов, те обладали куда более живым воображением и нестандартным мышлением. Он скорее напоминает йога – дисциплинированного аскета, скрупулезно следующего заветам своего культа.
Подобное нерассуждающее служение идее оставляет мало места для обыкновенных человеческих чувств. Громыко читает по большей части книги по экономике, хотя он как-то признался, что любит лорда Байрона (потому что тот обладал чувством "социальной ответственности"). Громыко почти не пьет, умерен в еде. Он немного играет в шахматы и немного в волейбол. Поговаривают, что он собирает марки. Его полногрудая жена Лидия родила ему сына Анатолия (15 лет) и дочь Эмилию (9 лет). Все свое свободное время (которого немного) он проводит с семьей. Рассказывают, что как-то раз один журналист позвонил ему домой, трубку взяла дочь Громыко. Журналист попросил ее позвать к телефону отца. Эмилия: "Его нет дома". Журналист: "Ты не знаешь, где он?". Эмилия: "Нет, я никогда не знаю, где он. Он мне никогда ничего не рассказывает".
Громыко живет в особняке из 40 комнат, построенном покойным Огденом Миллсом (Ogden L. Mills) в Вудбери. Дом окружен высоким забором и расположен на благоустроенном участке в 182 акров (где, помимо всего прочего, разбит великолепный регулярный парк в стиле 17 века).
Это шутка, мэм.
Андрей ГромыкоНа этой неделе Громыко сделал редкий жест доброй воли: выкроил время из своего крайне плотного графика и ответил (частично) на переданные ему в письменном виде вопросы. Так мы узнали о нем следующие факты:
Громыко обычно начинает свой день в 9 часов утра, а заканчивает далеко за полночь. За завтраком он любит читать различные утренние газеты. Среди его любимых писателей помимо русской классики - Гюго, Бальзак, Гете, Шекспир, Марк Твен. Его любимые американские фильмы - "Унесенные ветром", "Ребекка", "Эйб Линкольн в Иллинойсе". Его отец был крестьянином. У него есть брат, который живет в Гомеле. Со своей женой он познакомился в институте в Минске.
Недавно Громыко обнаружил, что его тяжеловесное и прагматичное чувство юмора выставляет его с положительной стороны. Вот несколько примеров громыкоизмов:
О статье, написанной о нем в New York Times: "Ну что ж, половина тут правда, а половина - ложь. Чего еще ожидать от газеты, известной своим взвешенным подходом".
О том, что его считают слишком молодым: "Интересно, сколько лет должно быть человеку, чтобы в Америке его сочли человеком в возрасте?".
Однако улыбается Громыко редко. На одном званом ужине г-жа Роджер Лэпхэм (жена мэра Сан-Франциско) спросила Громыко: "Что Вы думаете об американках?". Громыко ответил: "Не слишком впечатляют". Леди уже собиралась повернуться к нему спиной, когда он пояснил: "Миссис Лэпхэм, я пошутил".
Что сказал гром
Громыко пользуется успехом. Один ооновский дипломат называет его "любимым молотовским птенцом". Русские газеты каждый день подробнейшим образом описывают, что и как "прогремел" Громыко на Совете Безопасности (у фамилии Громыко тот же корень, что и у слова "гром"). Сначала фамилию "громовержца" печатали в газетах 7-м кеглем, но после его первых вето ситуация изменилась. К 8-му августа его фамилия удостоилась заголовков и 14 кегля, затем - 18 кегля, а после десятого августа - 27 кегля (что в России считается большим достижением). Правда, фотографии Громыко российские газеты пока не печатают.
Судя по всему, ооновская рутина Громыко не тяготит. Более того, он набирает вес (в прямом и переносном смысле).
"Плод больного воображения"
Разногласия по поводу Греции были для Громыко и ООН одной из самых трудных (и потенциально наиболее опасных) проблем. Как, впрочем, и для самих греков. На прошлой неделе в газетах вновь появились сообщения о формировании Коммунистической интербригады (чье существование Громыко отрицал, назвав это "плодом больного воображения"). По различным оценкам, в состав бригады входят от 5000 до 50000 человек. Сейчас в Западной Европе и на Балканах полным ходом идет набор добровольцев.
Партизанская война на севере Греции продолжается. Высокопоставленный американский офицер, откомандированный в Грецию, заявил на прошлой неделе, что нынешнее успокоение – лишь передышка между боями. В сельской местности свирепствует террор: на полученной на прошлой неделе из Янины (Эпир) фотографии изображены двое партизан, опознающие по отрезанным головам своих товарищей, которых убили совсем недавно на границе с Албанией. В Греции наблюдается серьезный дефицит транспортных средств, поэтому для опознания привезли только головы, а трупы бросили на месте.
Афины, где на первый взгляд царит тишина и даже благополучие, все сильнее охватывает беспокойство. Афиняне засиживаются допоздна в открытых кафе, потягивают турецкий кофе и обсуждают падающий курс драхмы, некомпетентность правительства, некомпетентность оппозиции и всякие жизненные неурядицы. Происходящее в ООН мало кого волнует. Как сказал один афинянин: "Сначала мы полагали, что ООН покончит с силовой политикой. Теперь же все недовольны. Левые считают, что греческий вопрос - внутреннее дело страны, но ООН с этим не согласна. Правые считают, что греческий вопрос - международная проблема, но с этим не согласен Громыко".
История пока еще не вынесла свой приговор ООН, присяжные не пришли к единому мнению, но многие в мире почувствовали разочарование, видя, во что постоянные советские вето превратили эту организацию. В Берлине один инвалид, ветеран войны сказал: "ООН - это балаган чистой воды. Американцам, в конце концов, надо дать русским по башке".
Программное заявление
Андрей ГромыкоПлохо ли, хорошо ли, но в залах и кулуарах ООН устанавливается обжитая атмосфера. Люди начали узнавать друг в лицо. Члены делегаций запомнили дорогу в залы заседаний, бары и туалеты. Недавно, когда один крайне правоверный представитель египетской делегации расстелил свой молитвенный коврик прямо у входа в бар для прессы, никто не обратил на это внимания (за исключением одного любезного британского журналиста, который подсказал мусульманину, в какой стороне находится восток).
И никто, по крайней мере, не посмеет сказать, что ООН сидит без дела.
Экономический и социальный совет (ECOSOC) ведет бурную деятельность по всем направлениям. Входящая в него Комиссия по наркотическим средствам обсуждает вопрос о создании комиссии для исследования воздействия на человека привычки жевать листья коки, которая часто встречается в странах Латинской Америки. Комитет по рассмотрению предложения об однодневном заработке (Committee on One Day's Pay Proposal) тоже проделал большую работу: выдвинул предложение создать еще один комитет, чтобы тот обратился с предложением ко всем гражданам мира пожертвовать свой однодневный заработок в пользу нуждающихся матерей и детей. Кстати, в состав ECOSOC уже входят 17 комиссий и подкомиссий.
Специальная комиссия по Палестине (UNSCOP) проводит закрытые консультации в Женеве.
ВОЗ (Всемирная организация здравоохранения) - рождается в муках.
ЮНЕСКО (созданная для того, чтобы, влияя на человеческие умы, добиться мира во всем мире) изучает джунгли бассейна Амазонки и прочие столь же животрепещущие вопросы.
Комитет по вопросам членства в Совете безопасности (the Security Council Membership Committee) рассматривет заявки, поданные Ирландией, Португалией, Трансиорданией, Италией, Австрией (Россия была готова забаллотировать всех этих кандидатов), а также Албанией, Внешней Монголией, Венгрией, Румынией и Болгарией (на них косо смотрят США). Единственной страной, против которой никто не возражал, был Йемен.
Сам Совет Безопасности помимо работы по решению греческого вопроса, смог записать в свой актив одно достижение: следуя его строгому повелению, голландцы и индонезийцы заключили перемирие, и индонезийцы объявили о своей готовности соблюдать условия резолюции ООН. Совбез смог договориться о согласованных действиях по данному вопросу в первую очередь потому, что тот не затрагивал первоочередные интересы России.
На третий год существования ООН ее генеральный секретарь Трюгве Ли (Trygve Lie) сделал программное заявление в опубликованном на прошлой неделе ежегодном докладе о состоянии Объединенных Наций. Судя по всему, он смотрит в будущее с оптимизмом, пусть и мрачноватым: "Политическая ситуация в мире не изменилась в лучшую сторону... [Однако] я убежден, что ни один ответственный государственный деятель ни в одной стране не может вынашивать, и не вынашивает, планов по развязыванию войны". Если говорить о ближайшем будущем, Ли, вероятно, прав. Однако Лейк Саксесс не оставляет страх: вдруг настанет тот роковой день, когда Андрей Громыко, дипломат неандертальского поколения, ссутулившись и упрямо выставив вперед нос картошкой, покинет зал Совбеза, чтобы никогда не вернуться.
«Time», США, 18 августа 1947 г.
Свежие комментарии